Книги нашего детства

- Вова – Ответа нет.
- Вова – Ответа нет.
- Вова, туши свет немедленно, завтра в школу с утра.
- Сейчас, мама, чуть – чуть осталось, ещё две странички.
Ну, какой может быть тут сон, когда вместе с капитаном Гаттерасом ты замерзаешь на подступах к Северному полюсу. А завтра вместе с шевалье Д’Артаньяном, будешь мчаться за бриллиантовыми подвесками, спасая честь французской королевы, или вместе с Жаном Грандье по прозвищу – Капитан Сорви Голова, сражаться за независимость Республики буров.
Боже мой, какое это наслаждение в детстве, сопереживание героям удивительных книг.
Благодаря своей сестре, которая научила меня читать в 4 года, я рано пристрастился к этому увлекательному занятию. И сейчас с высоты громады прожитых мною лет, хочу вспомнить, о тех книгах, что в детстве вершили нашими умами, вернее о некоторых из них, ибо перечисление всех произведений займёт слишком много страниц.
Мой отец, тоже страстный книгочей, привозил домой из частых командировках, различных конференций, пленумов, книги, - хорошие книги, и у нас в доме была довольно приличная библиотека, которую я в дальнейшем значительно преумножил.
Первые мои детские книжки, это конечно сказки. Были такие сборники, - народные сказки. Грузинские народные сказки, Татарские, Узбекские, Армянские. Заворожили меня Китайские сказки. А чемпионом были “Мифы Древней Греции”. А ещё были сказки братьев Гримм, Шарль Перро, Гауф. “Чипполино” Джанни Родари, “Буратино” Алексея Толстого (а вот “Пиноккио “ я прочёл уже в достаточно зрелом возрасте, когда купил шикарно иллюстрированное издание своим детям). Но про одну книгу хочу сказать особо, это “Волшебник Изумрудного города” Волкова, изданную ташкентским издательством “Еш гвардия”



Мне неведомо было тогда, что сказка эта - вольная переработка “Волшебника из страны Оз” американского писателя Фрэнка Баума, да и какое это тогда имело для меня значение. Приключения маленькой Элли и её друзей были настолько увлекательны, что я перечитывал эту книгу много раз. Потом в газете “Пионерская правда” стала печататься с продолжением вторая часть, - “Урфин Джюс и его деревянные солдаты”, и я складывал номера газет и потом долго хранил их, чтобы иметь возможность снова перечитать. Потом продолжения “Волшебника” стали печататься почему – то в журнале “Наука и жизнь”, и благодаря отцу, который выписывал огромное количество периодики, в том числе и этот научно-популярный журнал, были прочитаны и эти, выражаясь сегодняшним языком, сиквелы, триквелы и прочие квелы. Всего Александром Волковом было написано шесть произведений о Волшебной стране:
1. Волшебник Изумрудного города.
2. Урфин Джюс и его деревянные солдаты.
3. Семь подземных королей.
4. Огненный Бог Марранов.
5. Жёлтый Туман.
6. Тайна заброшенного замка.
Есть продолжение истории, написанное Юрием Кузнецовым — повесть “Изумрудный дождь”.
Советские писатели писали потрясающие книги для детей. Вот книга Андрея Некрасова “Приключения капитана Врунгеля”, я ею зачитывался в детстве и перечёл сравнительно недавно. Вы знаете, получил несказанное удовольствие.



Какой слог, какой юмор. Вот приведу несколько цитат:

«Врунгель, скажем, звучная, красивая фамилия. А будь я какой-нибудь Забодай-Бодайло, или вот ученик у меня был — Суслик... Разве я мог бы рассчитывать на то уважение и доверие, которым пользуюсь сейчас? Вы только представьте себе: капитан дальнего плавания Суслик... Смешно-с!»

«Разрешите доложить, капитан: полный штиль, барометр показывает ясно, температура наружного воздуха двенадцать градусов по Цельсию. Произвести измерение глубины и температуры воды не представилось возможным за отсутствием таковой.»

«Я недолго думая хватаю конец антенны — и прямо в зуб, в дупло. Боль адская, искры из глаз посыпались, но зато приём опять наладился. Музыки, правда, не слышно, да мне, признаться, тут музыка и ни к чему. Какая там музыка! А морзе зато — лучше не придумаешь: точка — кольнёт незаметно, как булавочкой, а уж тире — точно кто шуруп туда закручивает. И никакого усилителя не нужно»

Эта книжка о нашем бароне Мюнхгаузене до сих пор переиздаётся каждый год и не только в странах СНГ, но и за пределами бывшего СССР. Чехи знают Врунгеля как капитана Жванилкина, поляки — как капитана Залганова, немцы — капитана Флюнкериха.
Или сказка Лагина “Старик Хоттабыч”, а потом чудесный одноимённый фильм, где в роли Хоттабыча снялся замечательный Николай Волков, помните его Гуссейна Гуслию в “Насреддине в Бухаре”.
- Ну как, потряс ли ты своими знаниями учителей своих и товарищей своих, о Вовка?- Спрашивала иногда моя сестра, когда я приходил со школы.
- Потряс – вздыхал я.



А раз упомянул протазановский фильм “Насреддин в Бухаре”, как же тут не вспомнить Леонида Соловьёва и его великую книгу “Повесть о Ходже Насреддине” Перечитайте её сейчас и вы с горечью поймёте, что ничего, по сути, не изменилось. Повесть, «Очарованный принц», вторая часть дилогии о Насреддине была написана в лагере, где Леонид Соловьёв сидел по обвинению в “подготовке террористического акта”



Кажется, Станиславский когда-то сказал, что для детей нужно писать так же как для взрослых, только лучше. И детские приключенческие книжки, написанные советскими писателями, ни в чём не уступали взрослым. Повести Анатолия Рыбакова “Кортик” и “Бронзовая птица” яркий тому пример. Тайна линкора “Императрица Мария” и поиски графских сокровищ, как магнитом притягивало меня и моих сверстников к дилогии Рыбакова. Позднее, он напишет третью часть о Мише Полякове и его друзьях, - “Выстрел”, но я её прочёл в журнале “Юность” будучи уже достаточно взрослым, и как-то она для меня немножко отдельно.



Я бы ещё вспомнил, достаточно популярную тогда, книжку Матвеева “Тарантул” в которой подростки помогают советским контрразведчикам обезвредить группу фашистских диверсантов, действующих в блокадном Ленинграде.



А из зарубежных авторов, конечно, нужно вспомнить Марк Твена. Том Сойер и Гек Финн.
Вы, наверное, заметили, что свой рассказ о книгах я начал практически так же, как начинается роман “Приключения Тома Сойера”





Время шло, отцовской библиотеки мне стало не хватать и, будучи в первом классе, весёлой мальчишеской гурьбой побежали мы записываться в библиотеку, которая находилась на углу улиц Гоголя и Пушкинской - согласитесь, подходящее место для библиотеки. И вот там, на протяжении последующих школьных лет я прочёл всё самое-самое-самое интересное.
Одна из самых увлекательных книг прочитанных мной в возрасте 9-10 лет, это конечно “Наследник из Калькутты” Штильмарка.
Как сейчас помню ту сладостную дрожь, которая охватывала меня, когда я погружался в этот калейдоскоп приключений. Благородный капитан пиратской шхуны "Черная стрела” Бернардито Луис Эль-Горра, коварный мерзавец Джакомо Грелли по прозвищу «Леопард», красавица Эмили, итальянские иезуиты, испанские инквизиторы, пираты, работорговцы, африканские негры и американские индейцы. И добро в финале, конечно же, торжествует. А на обложке значилось, какое то ненашенское, то же пиратское имя – Роберт Штильмарк!



В предисловии к “Наследнику” сообщалось, что роман этот написан группой геологов, где – то в дремучей тайге. Что длинными, тоскливыми вечерами, в свободное, от геологических изысканий, время был ими придуман, а затем передан в издательство и опубликован этот приключенческий роман.
Лишь много - много позже узнали мы истинную историю его создания.
Не было никаких геологов, длинными, таёжными вечерами, от нечего делать, сочинившими эту историю. Роман был придуман и написан в лагере, куда Роберт Штильмарк, журналист по профессии, попал в 1945 году, за “антисоветскую агитацию”, а конкретно за то, что назвал какое-то здание в Москве «спичечным коробком», что не одобрял снос Сухаревой башни и Красных ворот и переименования старых городов. Роберт Александрович обладал феноменальной памятью, любил литературу и много читал. В лагере ему это очень даже пригодилось. По вечерам приведенные со стройки уголовники любили слушать длинные истории про романтические приключения выдуманных и невыдуманных литературных героев. Человек, который мог увлекательно рассказать историю, назывался “звонарь “ и Штильмарк “звонарём” оказался выдающимся. Изо дня в день он пересказывал им романы Фенимора Купера, Вальтера Скотта, Александра Дюма - всё, что мог вспомнить. И уголовники его за это очень даже уважали.
Годы шли. Надо было вспоминать и рассказывать все новые и новые истории. Дальше пришлось, напрягая фантазию, придумывать сюжеты самому, соединяя восточный колорит, средневековые страсти и человеческие характеры, понятные ворам и убийцам. А местным паханом, авторитетом на той зоне был некто Василевский. И у него возникла идея, чтобы Штильмарк написал роман, автором которого будет якобы Василевский, он этот роман пошлёт Сталину и тот, проникшись таким незаурядным талантом, амнистирует уголовника. Василевский вызвал к себе Штильмарка и поручил ему написать приключенческий роман, поставив, кроме своего авторства, ещё несколько условий. Чтоб там был обязательно лев, чтобы действие происходило не в России и не ближе 19-го века, чтоб подальше, чтоб цензура не придралась. И ещё должно было быть в романе похищение ребёнка из знатной семьи. Это самое для уголовников душещипательное. Штильмарк роман написал, выполнив все условия. Есть в этом романе и похищение ребёнка, и лев промелькнул, и действие происходит в 18 веке и далеко от России. Василевский забрал рукопись, лучшие каллиграфы-зеки переписали роман в трёх экземплярах, художники-зеки сделали иллюстрации и переплели. Роман был отослан через лагерную администрацию. Однако Штильмарк зашифровал в тексте романа фразу «Лжеписатель, вор, плагиатор», имея в виду Василевского. Её можно найти, если читать первые буквы каждого второго слова во фрагменте из двадцать третьей главы. Василевский чтобы не оставлять свидетеля решил Штильмарка убить. Мало ли что будет потом, вот у меня «роман», вот он я, вот написано «Василевский», всё в порядке. И собрал он воровской сход, но “братва” решила Штильмарка не убивать, хотя Василевский уже дал деньги убийце, и по всем воровским законам должны были убить. Вскоре умирает Сталин. Началась реабилитация, лагерь расформировали. Как ни странно для политического заключенного, Штильмарк оказался на свободе раньше уголовника Василевского. Вернулся он в Москву, но вскоре получил письмо из лагеря от своего “соавтора”. Тот просил раздобыть в архивах Лубянки роман “Наследник из Калькутты”, который они вместе написали, и который, он точно знает, попал из лагеря туда. Задание — получить рукопись и попытать счастья роман опубликовать. Василевский всё ещё надеялся, что за книгу ему скостят срок. Штильмарк роман нашёл и с помощью Маршака и Ивана Ефремова опубликовал в “Детгизе”.
Вот почему в первых двух изданиях стояло две фамилии – Штильмарк, Василевский. А потом уже все издания только со Штильмарком.
В 1959 году Штильмарк через суд доказал, что он является единственным автором. На суде в качестве свидетелей выступили уголовники, которые были первыми слушателями романа.
Позже об этом Штильмарк напишет автобиографическую книгу “Горсть света” в которой выведет себя под фамилией Вальдек, а Василевского — под фамилией Василенко.
Такая вот невероятная история.
Кстати Роберт Штильмарк в 1942 году преподавал в Ташкентском пехотном училище.
Ну и конечно к пиратскому циклу, которыми мы в мальчишестве так увлекались, можно добавить “Одиссея капитана Блада” Саббатини и, конечно же, “Остров сокровищ” Стивенсона.
Следущий автор, которым мы зачитывались – Луи Буссенар. В нашем обиходе были две книги этого классика приключенческой литературы, возможно, было и больше, но нам они были не доступны.
Первая книга это “Капитан Сорви Голова” о приключениях французких подростках, которые приезжают в Южную Африку участвовать в войне против англичан, за свободу и независимость Оранжевой республики буров.



Очень хотелось подражать этим мальчишкам, которые были чуть постарше меня тогдашнего. И вторая книга “Похитители Бриллиантов“ От этой книги невозможно было оторваться. Поиски сокровищ, погони, битвы, дикие животных и таинственная Южная Африка.



Потом, к этим книгам о Южной Африке, добавились “Копи царя Соломона “ Хаггарда и “Пятнадцатилетний капитан Жюля Верна”
Ну и конечно, конечно Майн Рид. Первая книга - “Всадник без головы”
Главный герой Морис Мустангер – сильный, ловкий, храбрый, честный и благородный.
Затем отец принёс оранжевый 6-ти томник, который я тут же весь и прочитал, а потом пересказывал пацанам во дворе эти потрясающие истории про Оцеолу, Белого вождя, Морского волчонка, про приключения бура и его семьи в дебрях Южной Африки, про Охотников за растениями. Пересказывал, представляя себя на месте благородных героев:



А в кипящих котлах прежних войн и смут
Столько пищи для маленьких наших мозгов,
Мы на роли предателей, трусов, иуд
В детских играх своих назначали врагов.

И злодея слезам не давали остыть,
И прекраснейших дам обещали любить.
И друзей успокоив и ближних любя,
Мы на роли героев вводили себя.

Любопытно, что до сих пор Майн Рид популярен лишь на территории бывшего СССР, на Западе же его имя практически забыто. Такая вот информация к размышлению.
Потом, к Майн Риду добавился Фенимор Купер с Натти Бумпо и Чингачгуком.
А какие приключения в каменном веке подарил мне Жозеф Рони - старший (кстати Рони-младшего я так и не прочёл) своими книгами “Борьба за огонь” и “Пещерный лев”. Я до сих пор представляю первобытных людей именно так, как их описал французский писатель.



А когда мы прочли “Трёх мушкетёров”, и особенно после просмотра французского одноимённого фильма, все ребята с нашего и окрестных дворов, наделали себе из подручных средств шпаги, кто из чего сделал накидки с нарисованным мушкетёрским крестом (со шляпами, правда, было сложней) и неистово фехтовали друг с другом рискуя остаться без глаз - к счастью до этого не дошло. Все естественно были мушкетёрами короля, гвардейцами кардинала никто быть не хотел.



“Два Капитана” Каверина, - одна из самых любимых мох книг в детстве, я её иногда читал даже на уроках под партой. Бороться и искать, найти и не сдаваться. Символ верности делу, которому посвятил жизнь.
Прототипами главного героя, Саньки Григорьева стали два реальных человека. С одним из них Вениамин Каверин встретился в санатории под Ленинградом в тридцатые годы. Это молодой учёный-генетик Михаил Лобашов. Лобашов рассказал Каверину о своем детстве, странной немоте в ранние годы, сиротстве, беспризорщине, школе-коммуне в Ташкенте (опять связь с нашим городом) и о том, как впоследствии ему удалось поступить в университет и стать ученым. Другим прототипом стал военный летчик-истребитель Самуил Клебанов, геройски погибший в 1943 году. Он посвятил писателя в тайны лётного мастерства.
У капитана Татаринова тоже есть нескольких исторических прототипов. В 1912 году в плавание отправились три русских полярных экспедиции: на судне «Св. Фока» под командованием Георгия Седова, на шхуне «Св. Анна» под руководством Георгия Брусилова и на боте «Геркулес» с участием Владимира Русанова. Экспедиция на шхуне «Св. Мария» в романе фактически повторяет сроки путешествия и маршрут «Святой Анны». Внешность, характер и взгляды капитана Татаринова роднят его с Георгием Седовым. Поиски экспедиции капитана Татаринова напоминают о поисках экспедиции Русанова. Судьба персонажа романа штурмана «Св. Марии» Ивана Климова перекликается с подлинной судьбой штурмана «Святой Анны» Валериана Альбанова. Позже я прочёл о нём в интереснейшей книге Михаила Чванова “Загадка штурмана Альбанова”



Старый фильм по этой книге, где Александр Михайлов играет Саньку, а замечательный Евгений Лебедев омерзительного Ромашку, я с удовольствием пересматриваю до сих пор.
А ещё была фантастика. Александр Беляев с его Ихтиандром и профессором Доуэлем. Александр Казанцев и конечно Жюль Верн.







Зарубежная, в особенности американская, фантастика и великие Стругацкие пришли ко мне несколько позже, лет в четырнадцать..
А ещё были ежегодные альманахи “Мир приключений” и журнал “Вокруг света”, который отец конечно же выписывал. А какое к этому журналу было приложение. “Искатель”. Выписать его было невозможно, он распространялся только в розницу через “Союзпечать”. Страшный дефицит.





Как-то после класса кажется 6-го, проводил я своё пионерское лето в отцовском ведомственном лагере “Энергетик”, и там пионервожатая нашего отряда пересказала нам книгу под необычным названием “Острие ножа на лезвие бритвы”, вернее отрывок, про корону Александра Македонского. Вообще тогда было как-то принято пересказывать книги, там же в лагере нам пересказывали “Записки следователя” Шейнина, а в школе одна учительница младших классах на своих уроках пересказывала нам “Петровку,38” Юлиана Семёнова, очевидно, ей это было интересней. Так я впервые услышал про писателя Ивана Ефремова и приехав из лагеря замучил отца, чтобы он нашёл мне книгу про Острие ножа. Книга же называлась просто “Лезвие бритвы”
Замечательно сказал об этом произведении Дмитрий Быков
“…Ефремов написал, вероятно, самое странное свое сочинение, глубоко и многослойно зашифрованный роман «Лезвие бритвы»…хитро завернутая фабула с магическим кристаллом, отнимавшим память, выдумана главным образом для маскировки. Гораздо сложнее была главная, тщательно упрятанная ефремовская мысль о том, что все великое и прекрасное в мире существует на лезвии бритвы, на тончайшей грани между диктатурой и анархией, богатством и нищетой, сентиментальностью и зверством; человек — тонкий мост меж двумя берегами, над двумя безднами. И эту-то грань предстоит искать вечно, но если ее не искать, жить вообще незачем”
Но я, конечно, своим тогдашним умом вряд ли мог это понять. Для меня это была в первую очередь приключения и фантастика, этот самый магический кристалл, древняя Индия с её таинственной кастой йогов и поиски легендарной короны Александра Македонского.



Теперь о другом, не менее любимом нами жанре, - детективе. Первый автор в этом жанре, конечно сэр Артур Конан Дойл “Записки о Шерлоке Холмсе”



Познакомила меня с сыщиком с Бэйкер стрит, опять же любимая сестра, при довольно интересных обстоятельствах.
Семья наша проживала в жактовском дворе. Кто не знает, это одноэтажные, редко двухэтажные, квартиры объединённые общим двором, с общим же отхожим местом. Двор наш тогда не был газифицирован, и жители обогревались углём. У каждой семьи был угольный сарай, где зимой хранилось это топливо. И вот как-то, кажется, это был ноябрь, привезли нам днём с завода уголь, и свалили кучей у наших дверей. Дальше нужно было вёдрами перетаскать его в сарай.
Я пришёл со школы, погода мерзопакостная - мокрый снег, слякоть. Бр-р-р. А дома трудоспособные только я и старшая сестра, родители на работе, бабушка не в счёт. Я сижу увлечённо читаю какую – то книжку и тут привозят этот антрацит. Сестра говорит, - Идём, перетаскаем. Я ни в какую, - не охота, книжка, к тому же, интересная. Ну, сестра у меня тонкий психолог. Говорит,
- А ты читал про Шерлока Холмса?
– Нет.
- Да ты что, вот послушай.
Берёт она книжку и начинает читать рассказ “Пляшущие человечки” Я слушаю со всё возрастающим интересом, и тут на самом интересном месте, она закрывает книжку и говорит,
- Хочешь узнать, что будет дальше? Идём сначала уголь перетаскаем. Пошла и куда-то книжку заныкала. Такой вот педагогический приём. Пришлось идти заниматься тяжёлым физическим трудом. Но это того стоило.
Потом я как-то нашёл на улице растрепанную, без обложки и без титульного листа книжку. Стал её читать и очень увлёкся. Это тоже был детектив, правда, какой-то совершенно не такой как про Холмса. Но интересно было страшно. Первый рассказ назывался “Пятёрка шпаг” Преступление там раскрывал сыщик - любитель по фамилии Фишер. Ему было посвящено и несколько следующих рассказов. А потом в роли сыщика появился и вовсе непонятный персонаж, - священник, отец Браун. Позднее я узнал, что впервые познакомился с творчеством замечательного писателя Гилберта Кийт Честертона.




Ну, а в остальном, какие тогда были детективы, конечно советские. Наша служба и опасна и трудна. О доблестных и отважных молодых сотрудниках милиции и их руководителях, умудрённых, убелённых, но не менее мужественных генералах и полковниках. Все как один любящие мужья, заботливые отцы и деды. Об этом замечательная песня-пародия Высоцкого.

Враг не ведал дурачина,
Тот, кому всё поручил он,
Был чекист, майор разведки.
И прекрасный семьянин.

Преступники же все были мерзавцы, с соответствующими кличками, типа Тарантул или Кара Курт. Всегда находились персонажи не до конца завязнувшие в болоте криминала и к концу книги, они, под влиянием всё тех же сотрудников органов, вставали на путь исправления.
Наиболее читаемые тогда книгами этого жанра были “Сержант милиции” Лазутина и две книжки, где действие происходит в нашем городе, - это “Лейтенант милиции Вязов” Волгина в двух частях и “Таких щадить нельзя” Мильчакова. Как мне позже рассказали знающие люди, в книге Мильчакова было много фактологического материала. Действительно в Ташкенте действовала банда грабителей - мотоциклистов в которую входил сын министра республики, действительно существовал гаишник, которого водители грузовиков облили бензином и подожгли прямо на посту. Ну и так далее.







Об одной книге этого жанра хочу сказать особо. Это произведение ташкентского писателя Михаила Гребенюка “Машина путает след. Дневник следователя. Последняя встреча”. Три повести о следователе Наташе Бельской.



Мог ли я тогдашний школьник, увлечённо читающий эту книгу под партой, предугадать, что через много-много лет дочь Михаила Кирилловича Гребенюка Эльмира выйдет замуж за моего старшего сына Андрея и у нас с ним будет общий внук. Пути Господни неисповедимы. Кроме детективов Гребенюк писал также стихи и фантастику. Наиболее известное его произведение в этом жанре повесть “Парадокс времени”



Особое место занимали шпионские детективы. Они выходили в серии “Библиотека военных приключений” Их было много, но скажу о двух, самых запомнившихся произведениях. Это “Кукла госпожи Барк” Хаджи - Мурат Мугуева и “И один в поле воин” Юрия Дольд-Михайлика.



По последней книге был снят фильм под названием “Вдали от Родины” Там наш разведчик лейтенант Гончаренко под именем барона Генриха фон Гольдринга забрасывается в глубокий немецкий тыл с заданием узнать, где находится секретный подземный завод, который производит новые виды вооружения. Естественно с заданием он справляется блестяще, да ещё помогает бежать конструктору этих самых вооружений. Финал, для нас, пацанов, был потрясающим. Герой, стоя на мосту говорит какому - то немцу, после того как тот назвал его по имени.
- Вы ошибаетесь, я не барон фон Гольдринг, я лейтенант Гончаренко.
И стреляет через плащ. Это было что-то. В главной роли красавец Вадим Медведев. Молоденькая Кириенко там играла, а Михаил Козаков предстал в образе рафинированного, лощённого фашиста, постоянно цитировавшего Ницше.



В самом конце 50-х годов в Ташкентском издательстве вышла книга Олега Сидельникова “Нокаут”
Была она страшно популярна. Во-первых, это был детектив, детектив со всеми присущими этому жанру атрибутами, - американский шпион, умудрённый и убелённый полковник, мужественный капитан. Но кроме того это была сатирическая и юмористическая книга, по сути пародия. Написана она была в стиле Ильфа и Петрова, да и посвящена была им же. Появлялся там и Великий Комбинатор, правда, только во сне.
Люди соскучились по юмору. Когда в 50-е вновь издали Ильфа и Петрова, казалось бы, забытых навсегда, страна радостно засмеялась. Поэтому и книжка Сидельникова пользовалась таким успехом.



Олег Сидельников жил недалеко от меня, как раз рядом с той библиотекой на углу улиц имени двух русских классиков. Этот дом существует и сейчас, прямо напротив бывшего гастронома “Москва”
Но всё, когда ни - будь, заканчивается, кончилось и наше детство, мир открывался всё шире и шире, горизонты раздвинулись и книги с другим содержанием, о других не менее важных вещах стали приходить на смену замечательным, любимым, но немножко наивным детским книгам. Пришли другие времена, взошли иные имена. Пришла поэзия и проза шестидесятников. Аксёнов, Гладилин, Вознесенский, Евтушенко. Пришли настоящие мастера детектива и фантастики: братья Вайнеры и братья Стругацкие, Жорж Сименон и Айзек Азимов, Роберт Шекли и Юлиан Семёнов.
Но это уже совсем другая история.
Но, про одно произведение я, всё - таки, напоследок упомяну. Для меня оно было как межа между детством и взрослением. Это Эрих Мария Ремарк, “Три товарища”. Трогательная история о любви и преданности. То ради чего и стоит жить.



Я потом много раз перечитывал этот, с моей точки зрения, самый великий роман 20 века о любви, и неизменно передо мной возникало небо желтого цвета, я слышал звук ревущего мотора, чувствовал руки друзей Готтфрида и Отто, и нежный, любящий взгляд Пат.
В то уже далёкое время, страшно сказать, в прошлом веке мы жили в самой читающей стране мира. И это действительно было так. Читали везде. В метро, трамваях и троллейбусах, на пляже, в очередях, в залах ожидания железнодорожных и аэровокзалах. Поэтому хорошая книга, была в Советском Союзе большим дефицитом. Впрочем, дефицитом тогда было много чего, как из земной пищи, так и из пищи духовной.
В Ташкенте, городе, который по праву считался, культурным центром Центральной Азии (извините за тавтологию), было множество книжных магазинов. Случалось, что дефицитные книги время от времени выбрасывались на прилавки, особенно в какие ни будь праздники или для выполнения плана и продавались они с нагрузкой, т.е. к действительно интересной книге прилагалось, что ни будь нечитабельное. Ещё были букинистические магазины, которые торговали подержанными книгами. Там, тоже, случалось, можно было найти, что-нибудь стоящее, особенно если подгадаешь, когда новые - старые книги только начинали раскладывать на полках.
А ещё, можно было приобрести книжный дефицит за макулатуру. Сдал двадцать килограмм не нужной бумаги и получил, скажем, “Королеву Марго”.
Но, главное место, где можно было найти практически любую книгу, была книжная “барахолка” или как говорили раньше, - книжный развал. Развал этот в процессе своего развития располагался в различных частях нашего города.
Книголюбы города Ташкента собирались по воскресеньям, а затем, когда суббота стала выходным днём, и по субботам, сначала в сквере, потом в парке Горького, а затем в районе Фархадского базара, где продавались, покупались или обменивались дефицитные книги. И, будучи с детства страстным книгочеем я, начиная где-то с 82-го года, стал постоянным посетителем книжного торжища на Фархадском. Место, где собирались любители литературы, я думаю, было выбрано не случайно. Оно находилось на границе двух районов, - Чиланзарского и Акмаль Икрамовского (ныне Актепинского). И если блюстители порядка одного района прогоняли книголюбов, они переходили на другую сторону, в другой район и через некоторое время раскладывали там свои сокровища, кто на газетах, кто на клеёнках, кто прямо в руках, а кто-то носил только список предлагаемых для обмена книг. Как пел Розенбаум про “барахолку”:

Лишь вчера согнали ее там -
А она уже сегодня тут
Тяжело приходится властям:
Люди вечно что-то продают

Власти всегда подозрительно относились, да и относятся до сих пор, когда собирается большое количество народа, не организованного самой властью.
Общество, собирающееся на Фархадском, было весьма специфическим. Людей в него входивших, я бы разделил на три категории. Первая - это спекулянты чистой воды, которые изучили более - менее конъюнктуру, где-то найдя источник приобретения, продавали книги как товар, исключительно ради прибыли. Им было всё равно, чем торговать, просто так сложилось, что это были книги. Справедливости ради надо сказать, что это была самая незначительная группа. Вторая группа (другая крайность) люди, которые только приобретали книги (иногда обмениваясь ими) не гоняясь за прибылью, а собирая личные библиотеки. Это были, как правило, состоятельные особы. И, наконец, третья группа, к которой принадлежал и я. Это люди, которые, также собирали личные библиотеки, но и не брезговали определённой прибылью. Впрочем, и прибыль, в основном, уходила на теже книги.
И ещё это специфическое общество делились по интересам. Были там интеллектуалы, которые искали Борхеса, Кафку, Пруста, Ионеско. Любители поэзии – искавшие и иногда находившие, -Пастернака, Ахматову, Цветаеву, Бодлера - любители приключенческой и детективной литературы. Собиравшие серии. Помните, как много было книжных серий: “Литературные памятники”, “Классики и современники” (КС), “Большая библиотека поэта”, “Малая библиотека поэта”, “Зарубежная фантастика” (ЗФ), “Зарубежный детектив”, “Современный детектив”, всех не перечислишь.
Но, кроме того, что люди меняли, покупали или продавали книги. Они ещё общались. Это был своеобразный клуб, где люди обсуждали все интересующие их темы, не только литературные. А какие дискуссии там разворачивались во времена перестройки, особенно в конце 80-х и начале 90-х.
Время от времени эти собрания книголюбов подвергались различным нападкам. То сотрудники ОБХСС с помощью провокаторов брали кого ни будь при продаже, то проводился рейд милиции, когда подгонялся автобус и забирали всех кто не успевал скрыться. Правда, после профилактической беседы всех отпускали, видимо, рейды эти проводились для галочки. А один раз, я помню, был рейд, когда сотрудники “конторы”, искали книги Солженицына. Вероятно, получили информацию из своих источников.
Но, вот пришла перестройка, и постепенно давление властей стало уменьшаться, а вскоре и вовсе исчезло.
Самые активные участники создали Ташкентский клуб книголюбов, с удостоверениями и членскими взносами, и уже официально занимались любимым делом, арендуя для этого Дворец Железнодорожников, вернее его обширное фойе, и там, уже никого не боясь, собирались по субботам и воскресеньям. Мы купили стулья и столы, и книги теперь уже не лежали под ногами, на газетах и клеёнках. Время это было самым благодатным для ташкентских книголюбов, ведь с отменой цензуры хлынуло то, что раньше мы могли прочесть, разве, что в Самиздате. Солженицын, Пильняк, Максимов, Вадимов, Войнович. Я уже не говорю про детективы, фантастику и приключенческую литературу. И, надо сказать, я влез основательно в это дело. У меня были знакомые директора практически во всех книжных магазинах. Я даже свою маму, когда она вышла на пенсию, устроил в книжный магазин на работу, благо у неё было экономическое образование. Она работала в книжном магазине на Навои, напротив ТашПИ, где директором была Тамара Дмитриевна, а товароведом Тамара Михайловна, и я называл этот магазин “Царством Тамар”. Обеих Тамар уже нет, к сожалению, на этом свете.
Потом пришёл 91-й год. Эйфория прошла, и постепенно книжное братство стало скукоживаться как “шагреневая кожа”. Клуб с течением времени стал переезжать во всё менее удобные места. Сначала в книжный магазин возле метро Хамида Алимджана, потом тоже в книжный на Каракамыше, пару раз, по-моему, на ТТЗ в каком-то клубе и завершил он своё существование в середине 90-х, на танцплощадке парка Кирова, ныне Бобура. Кто-то уехал навсегда в ближнее или дальнее зарубежье, кому-то стало не до духовной пищи, кто-то покинул этот мир навсегда.
Иногда мне сниться, что прихожу в какое-то место и начинаю раскладывать книги на клеёнке. А вокруг собратья по тем удивительным субботневоскресным встречам. Мы знали друг друга только по именам, редко по отчествам, ещё реже знали фамилию. Многих помню до сих пор. Раф, работавший в аэропорту и живший на Юнусабаде, Виктор Пилипюк, его вижу иногда, Володя Мурашко, доцент Мехфака ТашПИ, уехал в США, известный всем ташкентцам Борис Голендер, собиравший книги по истории нашего края, Борис Исаевич фронтовик с окладистой бородой, многие его знают, он до последнего времени торговал книгами возле ЦУМа. Коля Лукич, не знаю где он сейчас. И многие, многие, многие.
Как близки мне строки Высоцкого из “Баллады о борьбе”

Детям вечно досаден их возраст и быт
И дрались мы до ссадин, до смертных обид
Но одежды латали нам матери в срок,
Мы же книги глотали, пьянея от строк.
****************
Если путь, прорубая отцовским мечом,
Ты соленые слезы на ус намотал,
Если в жарком бою испытал, что почем,
Значит, нужные книги ты в детстве читал.

Книга, как источник информации уходит в прошлое, я и сам сегодня в основном читаю в электронном виде. Но, иногда всётаки беру в руки книгу, бумажную, печатную и, перелистывая страницы, испытываю ни с чем несравнимое удовольствие.
Вот и всё, что я вспомнил о книгах моего детства и юности.